Глава 1
Немного о Муттерланде, рыцарском благородстве и гномьем характере
Бильярдист тщательно прицелился. Удар должен был получиться точным. От этого сегодня зависело многое. Даже очень многое. На карту было поставлено его будущее - его карьера.
Всю свою сознательную жизнь он играл в бильярд. Несмотря на то, что сознание пришло к нему значительно раньше, чем он оказался в состоянии взять в руки кий, отправной точкой своей осмысленной жизни он счел именно это время. За точку своего полового созревания он условно принял тот день, когда, подойдя к бильярдному столу и встав на мысочки, он смог нанести свой первый робкий удар по шару. Но сегодняшний день был даже более значителен с точки зрения его карьерного роста. Днем раньше, днем позже - он все равно начал бы играть в бильярд. Но стать самым молодым чемпионом по бильярду в Эшквилле можно было только сегодня. Завтра, став на год старше, он раз и навсегда потерял бы возможность прославиться таким образом. Бильярдист тщательно прицелился. Удар должен был получиться точно. От этого сегодня зависело многое. Рука совершенно не дрожала. Мышцы руки четко выполняли заложенную годами тренировок программу. И он нанес удар........
Бум!!! Комочек сверхплотного вещества размером чуть меньше биллиардного шара разлетелся на бессчетное количество осколков. Многие из них в миллионы раз превосходили его по размеру. Один из осколков, по странному стечению обстоятельств имеющий идеальную кубическую форму, отлетел не настолько далеко, чтобы скитаться по пустоте вечно, но достаточно далеко, чтобы не быть сожранным большими своими собратьями. Неизвестно, осознавал ли он свое эстетическое превосходство перед неотесанными кусками минералов. Доподлинно неизвестно, осознавал ли он вообще что-либо. Но место, которое он нашел и где он остановился, на миллиарды лет стало его домом. Его тихой и уютной гаванью.
* * *
Ткань мироздания. Ее свойства известны человеку с тех самых времен, как он первый раз подбросил вверх камень в попытке сбить с дерева желанный фрукт - то есть почти с самого своего появления. Разочарование не заставило себя ждать. Ткань оказалась слишком прочна, чтобы можно было вот так запросто пробить ее камнем. Попытки использовать камень тяжелее навели человека на мысль, что тяжелее - не всегда эффективнее. Ткань мироздания сопротивлялась тем больше, чем тяжелее предмет пробовали в нее запустить. Человек, однако, не оставлял своих попыток покромсать на куски плоть мира, путем запускания в воздух предметов различной тяжести и с различными целями. Случайно ли, специально ли, но жертвой его экспериментов с Мирозданием нередко оказывались его соседи, родственники или просто он сам. Поэтому с установление в Муттерланде законодательной власти, первым из принятых законов оказался запрещающий проводить эксперименты с Тканью Мироздания. Этот закон был приравнен к неотчуждаемым обязанностям человека, таким как обязанность крестьянина работать на поле, а обязанность хозяина поля получать с того десятину.
Сей закон больно ударил по самолюбию ученых мужей Муттерлянда. Незадолго до того один из них выдвинул смелую теорию - "Теорию Большой Стирки " Она доказывала, что при достаточной плотности мироздания плоть "куска" при его вращении должна стираться пропорционально скорости его вращения. Эта теория дала бы ученым возможность рассчитать приход конца света, появись законодательная власть в Муттерлянде лет на десять позже. Неправильно было бы утверждать, что причиной отказа от дальнейших экспериментов явилось хроническое законопочитание и властеуважение в "ученой среде".
Согласно закону, кроме мук совести виновный должен был испытать муки другого рода - несколько более материальные и гораздо более болезненные.
Так люди и жили бы в неведении, если бы не находились смельчаки, которые, рискуя совестью и конечностями, в течении многих веков продолжали ставить эксперименты.
Но как всегда честь сделать по-настоящему фундаментальное открытие выпала лишь одному из них. Им оказался великий естествоиспытатель Натан. Ему удалось построить баллисту колоссальной мощности. Она смогла подбросить каменное ядро так высоко, что оно скрылось за облаками. Поистине, никогда еще наука не достигала таких высот. Мироздание, однако, выдержало и в ответ попробовало, сможет ли голова Натана выдержать ответный удар пятикилограммового ядра.
Таким образом в этот день было совершено два открытия. Первое, сделанное Натаном, звучало так: "Любой предмет, подброшенный в воздух, обязательно отскочит от ткани мироздания и упадет." И было названо впоследствии "Первым и последним законом Натана". Второе, совершенное в тот же день другим видным ученым того времени - философом Мерифеем звучало: " Если человек бежит, а камень летит, то когда-нибудь они обязательно встретятся". Спустя некоторое время, подкупленный неизвестным до того предпринимателем Уиллои Гатисом Мерифей издал комментарий к своему необъятному научному труду:
"Покупайте уберегающие от гнева мироздания убереги Уилла Гатиса".
Таким образом, эти два закона и один комментарий на следующие сто лет стали основополагающими в жизни Муттерланда и источником бесконечного богатства для Уилла Гатиса.
Но со временем гораздо более важные проблемы истерли из памяти населения полуволшебной страны воспоминания о Натане, Мерифее, двух законах и одном комментарии. Это не мешало людям продолжать покупать обереги Уилла Гатиса, с некоторых пор обретшие вид распластавшегося по земле убитого камнем Натана.
Справедливости ради стоит указать оговорку, внесенную учеником естествоиспытателя, имя которого, к сожалению, затерялось в ненасытной утробе веков, в закон учителя. Она звучала: "На птиц же, как на детей самого мироздания, не действует вышеописанный закон." С этих пор все жители Муттерланда нещадно истребляли детей мироздания, мстя за убитого их прародителем естествоиспытателя Натана.
* * *
- Ну все, пора сматываться!
- Я никуда не пойду!
- Город уже на половину в огне!
- Тем более! Столько людей еще нуждаются в помощи!
(Громко)
- Давай рассуждать логически. В городе сотни раненых , а ты один....
(Все также спокойно)
- Логика - ничто, когда на карту поставлены человеческие жизни.
( Еще громче и более отчетливо)
- Давай рассуждать логически. В городе тысячи раненых, а ты....
(Со спокойной уверенностью в голосе)
- Да, я один! Но истории известны случаи, когда один герой.....
(Очень громко и почти по слогам)
- Но ты не герой, ты полный идиот!
(Не дрогнувшим голосом)
- Может и так, но хотя бы не себялюбивый, жестокосердный, упертый истукан!
(Очень громко и неразборчиво)
-...............
(Удивительно, но все еще не дрогнувшим голосом)
- И я оста.....
(Сипение, сдавленный хрип)
(Очень тихо и неразборчиво )
-......
Если бы уважаемый читатель имел глупость не уехать из таверны "Хоббитчий домик" за час до вышеописанного разговора, то, выйдя на лестницу, он вполне смог бы лицезреть гнома, боком протискивающегося через узкий дверной косяк. На плечах у гнома болтались два длинных - почти до пола- тюка. Тюки эти, по всей видимости, очень сильно мешали гному протискиваться через жалобно скрипящую дверь, чем вызывали поток невнятных фраз, разобрать которые читатель не смог бы, как бы ни силился.
А если бы уважаемый читатель имел еще и любопытство, чтобы пятью минутами раньше заглянуть за плохо намалеванное полотно на стене своей комнаты, он мог бы наблюдать следующую картину. К слову сказать, узреть ее он мог бы через дырку в глазу героического рыцаря Ксилот - Лана, расчленявшего четырехголового пожирателя детей и одновременно позировавшего художнику, благодаря чему и служащего теперь ширмой для любопытных взглядов местных постояльцев. И то ли мастер был пьян, то ли пожиратель был не в духе, но различить где змей, а где рыцарь теперь практически не представлялось возможным.
Справедливости ради стоит заметить, что "Рыцарь Ксилот-Лан убивает четырехголового пожирателя душ" написан все же лучше, чем "Ведьма на колу", которую почтенный читатель только что аккуратно отодвинул. И если художника, написавшего "Рыцаря" боги прокляли уже после того, как он это сделал, то маляра, спутавшего дверь малярного цеха с академией художеств, наверное, сразу по прикосновении к дверной ручке. Иначе никак не возможно объяснить, почему ведьма на колу улыбается так счастливо, как будто на колу сидит не она, а сам верховный инквизитор. И не нужно быть чрезвычайно наблюдательным, чтобы заметить круглое, в палец диаметром, отверстие в том месте, где у ненавистного инквизитора должен был быть глаз.
Вообще подглядывание в Муттерланде возведено в обычай. В сколь дорогой гостинице вы бы не остановились, ни один фрагмент вашей личной жизни не ускользнет от пытливого глаза соседа. И единственное, чем вы можете ответить ему на его жадное любопытство - это незамедлительно приложиться глазом к дырочке в стене, находящейся, по обыкновению, в одном из самых видных мест номера. Вы, конечно, можете заткнуть отверстие тряпкой, но будьте уверены, что сосед сделает то же самое. В этом случае вы лишитесь возможности пользоваться неоспоримым преимуществом самой захудалой гостиницы перед самым роскошным домом - возможности беспрепятственно наблюдать за другим человеком.(Говорят, исключением является только замок Герцога, но разница лишь в том, что в этом замке о существовании дырочек знают все, кроме хозяина) Да, вы не ошиблись, следить можно только за человеком. Известно, что эльфы, которым презрение к людям не мешает останавливаться даже в самых вшивых людских гостиницах, предпочитают сразу затыкать " срамные дырочки", а гномы.... Как показала многолетняя практика бесхитростный арбалетный болт, в отличие от грозной эльфийской стрелы с ее гарпунообразным наконечником, беспрепятственно проходит в "отверстие шириной в палец"...
Итак, если бы любопытному, но неосмотрительному читателю пришло в голову заглянуть в соседнюю комнату через смотровое отверстие, он смог бы наблюдать диалог высокого мужчины с почтенной сединой в длинных - до плеч- волосах ( Муж сей был облачен в изрядно потертую походную одежду, что не мешало углядеть в ней рясу гильдии целителей.) с типичным гномом, который правда, казался достаточно сильным даже для своего плечистого племени.
После недолгого диалога, который был приведен ранее, последовало то, от чего передернуло бы любого жителя Муттерланда. Гном коротким, тяжелым ударом поставил собеседника сначала на колени, а затем водрузил на правое плечо в противовес туго набитому вещмешку. Тощий рюкзак целителя он ловко подцепил ногой, поймал в воздухе и закинул за спину.
Выйдя на улицу гном и его спутник почти не медля направились в сторону городских ворот. Гном направился пешком, а человек на его плече. Любой прохожий, увидевший ту композицию решил бы, что благородный гном оказывает посильную помощь доктору, вынося того из горящего города. Ведь всем известно, что члены древнейшей из гильдий - гильдии целителей, самые уважаемые люди в Муттерланде.
* * *
Гном неустанно двигался вперед. Делать это было не так и сложно. В направлении городских ворот двигался весь город, а ноша была не так уж тяжела. Случайные пожар в Эшквиле дало обычное. И если такой пожар возникает, большинство жителей спешит не от него, а к нему. Половина идет в надежде поглазеть или просто с толком провести время. Многие берут с собой еду и выпивку. Некоторые идут семьями. Вторая половина идет с более приземленными, чем получение эстетического удовольствия целями. Цель - "под шумок" поживиться чем-нибудь из горящего дома или поджечь близлежащий дом и "под шумок" вынести все оттуда. И еще ни разу не находилось третьей половины, чтобы начать тушить пожар. К тому времени, когда полиции удается собрать городское ополчение и приступить к тушению, выгорает уже шесть-семь домов и насладившаяся спектаклем половина довольная и усталая разбредается по своим жилищам. Вторая половина не только довольная и усталая, но и изрядно нагруженная, также рассеивается в переулках.
Но этот пожар был особенный. Как я уже говорил, в этот раз город двигался от пожара. Не просто двигался, а улепетывал со всех ног. И ничего пока не понимающие гном и его спутник улепетывали вместе с городом. Улепетывали они, правда, не со всех ног, а только с двух гномьих, потому как человек все еще болтался у гнома на плече. Но теперь, приведенный в чувство вонью как никогда близких от своего лица кувалдообразных гномьих ботинок, он конвульсивно задергался, пытаясь одновременно освободить руки, встать на ноги и при этом не уронить своего дражайшего достоинства. Освободить руки оказалось достаточно просто потому что они и так были свободны. Затруднения возникли со вторым пунктом.
Служитель гильдии целителей для начала попытался, не теряя достоинства, соскользнуть с плеча направо. Гномья рука держала его мертвой хваткой. Пытаться соскользнуть налево он не стал и сразу перешел к попытке слезть спереди гнома, там, где болтались сейчас его ноги. Сместившись чуть назад он наконец почувствовал ногами землю. встать спокойно, правда, все равно не удалось - гном не собирался останавливаться. Мудрейший муж почувствовал, что сползи он еще на пару сантиметров назад, и можно будет поприветствовать мостовую и попрощаться с достоинством. Стоило бы, конечно, попробовать сползти сзади, но тогда пришлось бы некоторое время бежать руками по земле, поприветствовать мостовую и, пожалуй, тоже попрощаться с достоинством. Пока целитель силился сообразить, можно ли бежать на руках, находясь на половину на гноме, и при этом не теряя подобающего сану вида, гном остановился сам и поставил спутника на землю, избавив его, тем самым от самого неблагодарного занятия в мире - подметания своей шевелюрой грязных эшквильских улиц.
- Перебесился?
Человек наконец получил возможность встать на ноги. Его лицо можно было бы считать непроницаемым, если бы на нем не запечатлелось выражение лица человека, понявшего, что у него в супе плавал таракан уже после того, как попробовал того на зуб.
- З-зачем ты это с-сделал?
- Что сделал?
- У-у-уд-дарил м-м-м…
- Кого - кого ? -переспросил гном, аккуратно упаковывая носок в вещмешок.
- Ничего - отрезал человек рассеянно оглядываясь.
- Извини, дружище. Я сделал это из дружеских побуждений.
- Ты извиняешься?- обескураженно-радостно проговорил целитель - Вот уж не думал, что гномы когда-нибудь извиняются перед людьми....
- Очень редко. Например, если гном по ошибке убивает не того человека, он просто обязан принести ему свои извинения. Ну и в сходных по тяжести случаях...
- Но это же был только у...
Гном хмыкнул и продолжил прокладывать путь в толпе себе и своему другу.
* * *
Поскольку благородный сэр рыцарь Голас обладал богатым воображением, то самая печальная картина, которую он мог себе представить - это собственная надгробная плита с выбитой умелой рукой каменщика последней цифрой. Может быть, вид воображаемой собственной могилы не заставлял бы его так волноваться, не будь он к ней так близок. В данный момент он находился в не совсем подобающем для рыцаря положении - стоя в колодках на одной из самых людных площадей Эшквила. Беда его не была бы столь ужасна, не начнись за пол-дня до этого в городе пожар. Огонь уже вплотную подобрался к площади, но стража никак не приходила, чтобы транспортировать заключенного в более безопасное место. Иногда Голас замечал пробегающих мимо полицейских и ополценцев, но все они бежали в одну сторону, и он явно не был конечным пунктом их движения. Он пробовал кричать, но гомон движущейся по площади толпы заглушал все его возгласы. Но, наверное, стоит поподробнее рассказать о том, как сей представитель небезызвестного рода и носитель рыцарского ордена, очутился в колодках на главной площади Эшквила. Очевидно, что лишь происки завистников, которые, прикрываясь благовидными предлогами, втянули бесхитростного рыцаря в авантюру, могли поставить его в столь унизительное положение.( К тому же очень неудобное с физической точки зрения.)
Город праздновал. Вообще людям, имеющим обязательства перед собственной совестью, всегда нужны благовидные предлоги или поводы, чтобы закатить грандиозную попойку. Жители Эшквила никогда в таковых не нуждались, но если повод вдруг находился, то попойка растягивалась пропорционально значимости последнего.
В Городе началась ярмарка, что явилось основанием для начала празднеств и гуляний. С самого утра Голас, не спеша, прогуливался между рядами в надежде "совершить подвиг". Весомость подвига определялась для него размером кошелька, переплывающего из рук хозяина в руки рыцаря при удачном "совершении". Правильнее было бы сказать, с пояса хозяина. Именно этот процесс Голас, памятуя о своей социальной принадлежности, и называл "совершить подвиг". Единственной его трудностью было то, что не желая приравнивать себя к простолюдинам, гордый дворянин не пожелал вступать в гильдию воров. Предпочитая "ходить на подвиги" в одиночку, он нажил себе бессчетное количество врагов и еще больше недругов. Быть может, по этой причине украденные им деньги никогда не задерживались у него дольше первого посещения таверны. Голас неоднократно пытался покинуть город, но в каких потайных карманах он не бы прятал деньги, дойдя до городских ворот, он никогда не обнаруживал при себе ничего, кроме их отсутствия. Но в этот раз все должно было произойти по-иному. Ворота находились у самой торговой площади, к тому же карман для добычи Голас пришил в действительно неприступном месте.
Вообще у карманников Эшквила на удивление небогатая фантазия. Где-нибудь в толпе вас нагло толкает щуплый человечек. Пока вы разворачиваетесь, чтобы проучить хама, ваши наружные карманы обшаривает второй, еще более наглый и щуплый, находящийся у вас за спиной. Если он не нашел того, что искал, будьте уверены, что он, не мешкая, толкнет , отвлекаясь на него вы лишаетесь содержимого всех внутренних карманов. Не забывайте, что первый "хам" все еще у вас в тылу. Так продолжается до тех пор, пока все ваши даже самые потайные карманы не будут вывернуты наизнанку. Этот единственный способ, не потерявший пока своей эффективности, карманники Эшквила используют последние двадцать лет. Среди них Голас слыл своеобразным антирекордсменом. Он ухитрялся выдержать до пятнадцати толчков. Вообще местные воры стараются до последнего избегать насилия, но смельчаков, устремившихся в переулки Эшквила за щуплыми маленькими человечками и сохранивших после этого способность говорить и передвигаться, можно пересчитать по пальцам на руке местного кукловода - беспалого Ельцбора - шутника и балагура.
После недолгих поисков Голас наконец нашел искомое - бородатого мужика с огромным брюхом и кошельком на поясе. Кошелек был привязан слева и чуть спереди, а сам человек стоял у лотка с мочеными яблоками, пробуя пальцем все по очереди.
" О! Неместный!"- подумал рыцарь и, умиленно улыбаясь, направился к незадачливому покупателю. Подойдя поближе, он невзначай толкнул толстяка локтем. Дождавшись, когда тот прекратит экзекуцию яблок и обернется, Голас начал, изображая дружеские похлопывания, неистово молотить руками по плечам жертвы. Знатокам процесса это действо напоминало случай, когда беспалый Ельцбор, заменяя упившегося в дым клависинщика, исполнял свадебный марш. Продолжая совершать с ничего не понимающим покупателем дружеский акт теперь только левой рукой, Голас сильно пнул того коленом в пах, одновременно с этим срезая кошелек свободной правой и падая от дикой боли в колене под ноги пострадавшему. К чести Голаса и его несчастью, кошелек остался-таки у него в руке, отзываясь на падение тихим звоном серебряных кругляшков. Вора было решено поставить на площади у ворот.
С этого момента он стал вторым по популярности после цирка аттракционом ярмарки и почти разорил владельца единственного в Эшквиле тира - Клия по прозвищу " Без-приза-не-уйдешь". Еще в детстве, играя с друзьями в монету, Клий разработал очень простую концепцию безвыигрышного тира, основанную на приклеивании целей к полкам куриным пометом, который не имел ярко выраженного запаха. Долгие годы этот проверенный метод не давал Клию умереть с голоду. На эту ярмарку он возлагал особые надежды, поскольку за прошедший год население города возросло почти в полтора раза. Но оказалось, что в голову человека гораздо приятнее метать капусту, чем тряпичные шарики в приклеенные к полкам силуэты уточек. Поняв эту особенность человеческой психологии, "Без-приза-не уйдешь" поспешил на поиски выхода. И поспешил он, естественно, в самую захудалую гостиницу Эшквила - "Хоббитчий домик" за просторные помещения, опрятность и привычки посетителей получившую прозвище "Нора".
После первого часа, проведенного в колодках, у неудачливого героя начала ныть спина. К концу дня он перестал чувствовать и ее, и шею. На следующее утро у него отнялись еще и ноги. В этом было определенное преимущество: не так сильно чувствовались учиненные "при сопротивлении задержанию" побои. В то же утро, уже немного отошедший от открытия ярмарки люд устремился к Голасу. Его сразу обеспокоила такая нежданно пришедшая популярность и очень удивило наличие пришедших различного калибра овощей. Ярмарка все-таки. Чаще всего у зевак встречались томаты и моченые яблоки. Чуть реже - капуста и подгнившие огурцы. В тылу маячила тыква.
За тыкву Голас не волновался - чтобы эффективно ее метнуть, нужна поистине огромная сила. Томаты также не очень его волновали. Самыми опасными казались огурцы.
Толпа постепенно приходила в возбуждение. Послышались первые призывы расчленить преступника. Затем просто покалечить, а уже затем просто закидать овощами. Каждый из пришедших сразу постарался убедить соседа, что оказался здесь случайно. Поверив друг другу, жители начали делать первые робкие шаги в овощеметании. Голас с удовольствием заметил, что большинство овощей пролетает откровенно мимо, и лишь немногие попадают в колодки. Голова его пока еще ни разу не была поражена. Потратив первый запас овощей, метатели маленькими группами отходили к рынку, чтобы через некоторое время вернуться с новым боекомплектом. Прочий люд стоял, разговаривал и просто весело проводили время.
Шел уже пятый час метания, когда толпа заметно оживилась, давая дорогу несущему тыкву гному. За гномом с довольным видом семенил небезызвестный владелец тира, а за тем, в свою очередь, с озабоченным лицом шествовал человек в потертой красной накидке, в которой без труда узнавалась ряса гильдии целителей. По толпе пошел слух, что он пришел для освидетельствования смерти преступника.
Поставив тыкву на условную линию, обозначающую границу метания, гном остановился.
- Даю три золотых, если убьешь его сразу!- голос принадлежал небезызвестному владельцу тира, изрядно запыхавшемуся в погоне за гномом.
- Пятьдесят!
- Чо-тук! Умоляю, не делай этого!- чуть ли не прокричал третий подошедший- носитель красной рясы.
- Объясни, почему я не должен этого делать?
- Да, почему он не должен?
- Заткнись! Так почему я не могу наказать преступника этой тыквой? Ведь он мог украсть и мои деньги?
- Но ты не можешь его убить за то, что он украл неизвестно чьи деньги!
- Я и не собираюсь его убивать! - схитрил гном - Я просто хочу повеселиться! Все веселятся - и я веселюсь!
- Но все кидают капусту или томаты, а ты тыкву!
- Да я кочаном ему череп навылет прошибу! А после тыквы у него еще остаетя шанс выжить.
- Десять золотых!- проорал Клий "Без-Приза", протягивая гному неизвестно откуда появившуюся у него в руках капусту.
- Чо-Тук! Умоляю, не надо!
- Сорок!- не сдавался гном
- Пятнадцать! И не медяком больше!
- Не надо!
- Семнадцать! Это мое последнее слово!
- Не надо!
- Тридцать пять! - уперся Чо-Тук.
- Двадцать и кочаном! - сделал последнюю попытку "Без-Приза-Не-Уйдешь"
- Двадцать и тыквой!
- Не надо!- отталкивая Клия, прокричал целитель
- Договорились!- Клий протянул гному руку.
Чо-Тук поднял тыкву.......
Голас в колодках стоял на помосте и не слышал разговора внизу. Под ним уже образовалась достаточно солидная куча овощей. Голова ныла от попавших - таки в нее картофелины, яблока и двух томатов. После этого у Голаса зародилось подозрение, что его подставили - уж слишком велик был соблазн ограбить неместного, неуклюжего, с толстым кошельком простака. К тому же с самого момента заковывания у помоста непрестанно дежурили маленькие пронырливые воры - этих Голас знал в лицо. Из размышлений о коварстве членов гильдии его вывел вид поднявшего над головой тыкву двужильного гнома. В следующую секунду тыква получила такое ускорение, что толпа с почтением ахнула, а Голас почувствовал себя Натаном, узревшим отброшенное мирозданием и падающее ему на голову ядро. Тыква находилась в двух метрах от его головы и .... Он потерял сознание.
....еееееееееееет-ТРАХ!!!! Тыква ударилась в верхнюю перекладину колодки, чуть было не разнеся ее в щепки. Толпа шумно выдохнула. Вся кроме Клия. Человек в красном плаще стоял, ошеломленно глядя на гнома. Гном громко сплюнул и сказал в бороду
- Че пялишься, промахнулся я. Давай, почапали!
Если бы густая борода не скрывала его губ, можно было бы заметить, что их ненадолго искривила скупая гномья улыбка.
Очнулся он лишь к середине ночи. Толпа давно разошлась, оставив за собой горы мусора, в виде недоеденных моченых яблок, палочек от леденцов, различной ветоши и полусгнивших томатов. Голова болела настолько, что поначалу он даже не мог вспомнить, как здесь оказался. Со временем чувство реальности вернулось к нему во всей своей мерзости. Хотелось есть, но еще больше хотелось пить. Наклонив голову вниз, Голас заметил, что брошенные толпой овощи, скапливаясь у основания колодки, почти достигли той желаемой отметки, когда можно было зацепить верхний из них зубами. Если люди придут развлекаться и завтра, то у него будет шанс съесть что-нибудь. Только бы принесли побольше капусты и яблок, и поменьше кабачков и картошки. И еще, совсем не приносили бы тыквы!
* * *
На месте Голаса читатель наверное бы задумался, с чем связано его чудесное спасение. Но он был не таков. Его вообще мало интересовала причинно-следственная связь. И уж тем более он не стремился приблизить смерть излишне частыми мыслями о ней. Вообще его жизненная философия ограничивалась единственным утверждением:
" В жизни, в отличие от игры в карты, гораздо важнее процесс, чем результат".
* * *
Прошло три дня. Голова не переставала болеть, а овощи не переставали лететь. Какой-то гном подсчитал потом, что за дни последней ярмарки в Эшквиле было испорчено столько овощей, что на всю зиму хватило бы кормиться двум небольшим семьям. Но поесть Голасу так и не удалось. Как только куча приближалась к нужной отметке, какой-нибудь из постоянно дежуривших у помоста воришек подходил к ней и пинал в основание ногой, после чего куча неизменно рассыпалась. Он пытался ловить моченые яблоки зубами, но это удавалось редко. А однажды, по ошибке поймав таким образом картошку, он оставил надежду закусить овощами. Зато ночью пошел дождь и за то время, пока неискушенные в строительстве воры успели возвести над его головой навес, Голас, извернувшись, успел нахватать ртом воды. И вот теперь, когда город по известной одним Богам причине вдруг запылал, до него, похоже, никому не было дела. Солнце уже почти зашло, когда, движущаяся к воротам толпа заметно поредела. Теперь из города уходили, в основном, одинокие, тяжело нагруженные скарбом честные горожане в черных плащах с капюшонами. Стража, похоже оставшаяся только у ворот, за серебряный могла разрешить вывезти из города хоть трупы мэра и всей его семьи.
- Смотри, Жорж, вон как полыхает!- гном остановился, оглядываясь назад.
- Еще далеко! Ведь мы могли еще кого-то спасти!- говорил человек в красной накидке.
- Теперь уже точно поздно, пойдем.
Жорж постоял еще пару минут, глядя то на зарево пожара, то на заходящее с противоположной стороны солнце. Потом они в молчании двинулись дальше.
Проходя по главной площади рядом с городскими воротами, целитель остановил гнома и указал ему на человека, все еще закованного в колодки.
- Его мы еще можем спасти!
Чо-Тук скептически посмотрел на человека на помосте.
- Представь, ты спасешь человека, а значит даришь ему жизнь! Значит, что бы ты ни делал дальше - ты уже жил не зря!
- Я его уже спас один раз! Значит спасу я его или нет - все равно! Две жизни-то мне не жить, а за одну я уже отработал!
- Вспомни, ты мой должник!
Тело гнома развернулось в быстром движении, но, неестественно заклинилось на пол-оборота. То, что он сказал после этого мог услышать любой, находящийся даже в самом отдаленном уголке площади человек, понять - вряд ли.
Голас увидел на площади двоих - человека и гнома. Похоже того, который пытался убить его тыквой. Двое направились к нему. Голас никогда не был смельчаком, а вид достающего на ходу топор гнома и не таких храбрецов приводил в содрогание. Когда-то давно он слышал, что когда видишь гнома с топором, перед глазами пролетает вся жизнь. У Голаса в голове обычно роилось много однотипных мыслей. Обычно они были каким-либо образом связаны с вариантами быстрого и верного обогащения: он либо анализировал провалы, либо упивался собственным триумфом. По чести сказать, пока что он только анализировал провалы. Делал он это за недостатком триумфов, которые, как он надеялся, придут позже. Но в этот раз мерный стук подкованных гномьих сапог и вид начищенной до блеска секиры загнал все его мысли в район онемевшей задницы, откуда они теперь и пытались вырваться.
- Н-н-не н-н-надо !- прошептал рыцарь.
Гном неумолимо приближался, вертя в руках топор. Голас хотел закричать "не надо". Обычно это была его коронная фраза. Она верой и правдой служила ему тогда, когда нужно было кому-то пригрозить, когда он хотел кого-то предупредить или отшутиться в кабаке. Но особенно хорошо у него получалось ей умолять. Не одно доброе сердце он растопил этой просьбой. Из рук скольких неудавшихся своих жертв он вырывал себя, уговаривая не отдавать его в руки правосудия, а обойтись легкими побоями. Но пересохшее горло и страх окончательно сковали его голосовые связки. Вместо звучного и выразительного "Не надо!" из его груди вырывалось жалкое сипение. Гном занес топор и нанес мощнейший удар. Голова Голаса беспомощно повисла. В тот момент, когда дерево колодки разлетелось в щепки, он снова упал в обморок. Не долго думая Чо-Тук пнул тело, сбросив его с помоста под ноги Целителю.
- Давай, лечи его!
- Вряд ли я сейчас смогу ему помочь. Мы должны отнести его подальше.
- Пусть дальше сам выбирается!
- Но он же в обмороке! Он задохнется дымом еще до того, как очнется!
- Давай завернем его в тряпку и затолкаем под помост! Кто-нибудь решит, что это ценный ковер и заберет его отсюда! - внес предложение гном.
- Ты что, держишь меня за дурака?
- Мне плевать! Я его не понесу!
- Тогда я останусь с ним! Я никуда не пойду!
Гном сжал правый кулак, посмотрел сначала на распластавшегося по земле вора, потом на целителя. Ни один из них не весил ощутимо больше другого.
А никогда, похоже, не отличавшееся силой, исхудавшее припадочное тело казалось гному немного легче. Он взвалил Голаса на плечо и, повернувшись послал Жоржу взгляд, поймав который взвод городской стражи, руководствуясь уставом, должен начать отступать в специально предусмотренном для такого случая боевом порядке, который сами стражники называют не иначе, как " по дворам". Но целитель предусмотрительно вышел немного вперед и теперь двигался к воротам быстрым и уверенным шагом героя, который только что спас человека.
