А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Уйти они не успели. Прямые и плотные, как бревна, лучи заметались там, куда укатился поезд, а потом - на полнеба вымахнуло голубовато-белое пламя, земля больно ударила по коленям, заставляя встать, но теперь уже Альберт повалил его на землю, в пыль, прижал - страшной упругости звук прошел, пролетел над ними и сквозь них, оставив после себя пустую звенящую тишину... уходим, уходим, немо кричал Альберт, а Глеб все никак не мог сжаться, чтобы уйти. Вновь полыхнуло: желто, дымно, - побагровело, потом еще - глухие взрывы один за другим и трескотня, и металлический гром, как от ударов о железную крышу, и что-то с визгом впилось в землю рядом, а что-то пролетело, гудя и вздрагивая, над головами... языки огня все выше лезли в небо, и на их фоне видна была медленно клонящаяся к земле сторожевая вышка... Наконец, они смогли уйти. Сначала было невыносимо тихо, темно, неподвижно. Будто пропало вообще все. Потом прорезался острый запах йода и смолы, потом - перебор ветра в ветвях, далекое живое дыхание моря... Они поднялись и увидели близкие огни. Пять часов спустя рыбацкий шлюп, сильно кренясь и зарываясь в короткую злую волну Пролива, нес их к островам Тринити... Олив очнулась - и сразу все вспомнила. Значит, не помогло... Она брезгливо отстранилась от мальчишки - он что-то бормотнул, не просыпаясь - и, голая, пошла умываться. Хотелось ногтями сдирать с себя грязь - и одновременно было противно дотрагиваться до себя, противно носить это лицо и тело. Эх, ванну бы... Но это был слишком уж дешевый отельчик, и из всех удовольствий имелись только кувшин, тазик и спринцовка. И зеркало - как нарочно. Олив скрутило от ненависти к себе. Из зеркала на нее посмотрела злая всклокоченная дрянь. Все ясно, да? - спросила она у дряни, и дрянь задумалась, а потом почему-то покачала головой. Значит, еще не все. Мало пройти через... она поискала слово, но не нашла: не было в людских языках такого слова... через _э_т_о_ у ариманитов... Нет, придется еще долго погребать все, что было там, под привычными грехами... Так уже было однажды, пять почти лет назад - о, целую вечность! - в старой столице на мемориале Уайльда; и зелье, похоже, было то же самое: горная фиалка "патч", - точнее, ее семена. Долго потом приходится забывать то, что то ли было, то ли привиделось... Умытая и причесанная, дрянь уже не казалась такой дрянью. А главное, в умывальне обнаружилась еще одна не замеченная доселе дверь - Олив думала, что это ниша для вешалки с халатами, а оказалось - выход к купальням! И, накинув первый попавшийся халат, Олив полетела вниз, едва не вломилась в мужскую - впрочем, такую же пустую, как и женская - и с разбегу, скомкав и не глядя бросив халатик, нырнула в чистую, светлую, надежную воду... далее